Классики и иностранные языки

Образованные люди XIX века, как правило, знали несколько иностранных языков. В первую очередь, конечно, французский, но нередко ещё немецкий и английский. Достаточно вспомнить, что лицейское прозвище А.С. Пушкина было «Француз», потому что он, по мнению современников, прекрасно знал французский язык. Доказательство можно найти в произведениях классиков, которые наполнены включениями иноязычных слов и фраз. Обратимся, например, к «Евгению Онегину». Вот описание воспитания героя: «Сперва Madame за ним ходила, / Потом Monsieur ее сменил. / Ребенок был резов, но мил. / Monsieur l'Abbe, француз убогой, / Чтоб не измучилось дитя, / Учил его всему шутя…» (ЕО, гл.1, iii)

Нередки и англоязычные вкрапления: «Как dandy лондонский одет - / И, наконец, увидел свет» (ЕО, гл.1, iv). Или вот ещё: «Затем, что не всегда же мог / Beef-stеаks и страсбургский пирог / Шампанской обливать бутылкой» (ЕО, гл.1, xxxvii). «Пред ним roast-beef окровавленный» (ЕО, гл.1, xvi). И всё же, насколько хорошо классики знали иностранные языки? Попробуем осуществить лингвистическую экспертизу.

Известно, что Байрон был для Пушкина предметом поклонения. Не случайно поэт постоянно сравнивает Онегина с байроновским героем. В частности, в «Евгении Онегине» Пушкин часто упоминает имя героя поэмы Байрона «Childe Harold's Pilgrimage». Итак, оригинальное написание имени героя – Childe Harold, дефис отсутствует. В устной форме: [t?a?ld `h?r?ld]. Ближайшее приближение произношения в написании русскими буквами: «чайлд `хэралд», с ударением во второй части имени на первом слоге.

Поэтическая форма «романа в стихах» позволяет нам точно установить, как это имя произносил Пушкин. В первой главе это имя приводится в оригинале: «Как Child-Harold, угрюмый, томный / В гостиных появлялся он …» (Евг. Он., гл.1, xxxviii). При устном чтении текста имя «Child-Harold» должно произноситься, но это имя с «правильным» ударением второго компонента (на первый слог) в рифмованную строку не вписывается.

В пушкинском «романе в стихах» это имя упоминается неоднократно. В восьмой главе: «Чем ныне явится? Мельмотом, / Космополитом, патриотом, / Гарольдом, квакером, ханжой, / Иль маской щегольнёт иной…» (Евг. Он., VIII, viii). И снова, чтобы правильно соблюдать поэтический ритм, надо произносить «Гар?льд», т.е. в русифицированном варианте, с ударением на втором слоге, а это искажение оригинала. Ну, а в четвёртой главе мы находим полную разгадку, поскольку здесь имя появляется в полной форме: «Прямым Онегин Чильд Гарольдом / Вдался в задумчивую лень … (Евг. Он., гл.4, xLiv). Итак, не трансплантат Child-Harold, не, хотя бы, «Чайлд `Хэралд», а полностью русифицированный вариант «Чильд Гар?льд». Иными словами, знание Пушкина английского было «пассивным», его можно описать современной стандартной фразой «читал и переводил со словарём».

Что касается другого классика русской поэзии, М.Ю.Лермонтова, то я уступаю место человеку, в чьей компетентности и объективности сомневаться не приходиться: «Лермонтов смешал английское kindly (нежно) с немецким das Kind (дитя) и перевёл строку Бернса “Had we never loved so kindly” «Если б мы не дети были». Между тем эта строка означает: «Если б мы не любили так нежно…» (К. Чуковский. Высокое искусство, 1964: 51).

Ну, а пророчествовать в языковой сфере вообще трудно. Вот в романе «Евгений Онегин» поэт рассказывает о встрече героя с замужней Татьяной, в которой не было ничего, что можно было бы охарактеризовать словом «vulgar». Введение англицизма в русский текст Пушкин сопровождает известным извинением: «Шишков, прости: / Не знаю, как перевести», и добавляет: «Люблю я очень это слово, / Но не могу перевести; / Оно у нас покамест ново, / И вряд ли быть ему в чести». В данном случае Александр Сергеевич оказался плохим пророком: английское слово пришлось ко двору и породило производные. К сожалению, слишком много в нашей жизни «вульгарного». Впрочем, идеальное знание иностранного языка это обычно недостижимая цель. См.: Акцент. http://vorto.ru/statyi/akcent