Кто такие «носители языка»?

Английский с носителями языка

Венгерский журналист Дьердь Микеш (1912-87) прибыл в Лондон в 1938 году для освещения Мюнхенского кризиса в командировку. Приехал всего на две недели, но остался там на всю жизнь и стал популярным англоязычным писателем-юмористом под именем George Mikes (самая известная книга How to Be an Alien). Его английского языка, как видим, оказалось достаточно, чтобы стать успешным литератором. Однако если бы он у нас попытался стать преподавателем английского языка, на него бы посмотрели с подозрением: всё-таки не «носитель».

… Недавно, спустившись в метро, я обратил внимание на рекламу: «Уроки английского с носителями языка». В отечественной методике преподавания иностранного языка, как известно, под фразой «носители языка» имеются в виду «носители родного языка». У нас культ «носителя языка» в преподавании иностранных языков всё ещё выше всякой критики, хотя за рубежом от него уже давно отказались. Кстати, в отечественной лингвистике термина «носитель языка» нет. По крайней мере, лингвистические словари его не включают, а в английском языке есть лишь термин “native speaker” («владеющий родным языком»). Характерно, что русскоязычная статья «носитель языка» в Wikipedia переведена лишь на два языка (чрезвычайно редкий случай): Basic English (я сталкиваюсь с этим впервые) и нидерландский. Причем в обоих случаях в качестве переводного варианта используется англоязычный термин «native speaker».

В словосочетании «носитель языка» заложено сразу несколько ошибок. Во-первых, спорно утверждение, что «носитель языка» это «носитель только родного языка»; во-вторых, ошибочно мнение, что «носитель языка» непременно владеет родным языком в совершенстве (к сожалению, мы слишком часто имеем возможность убедиться в обратном на примере соотечественников); и, наконец, в-третьих, ошибочно мнение, что иностранцы не способны в полной мере овладеть чужим языком. Тем не менее, в Интернете имеется множество сайтов, которые рекомендуют желающим изучать иностранные языки, в первую очередь английский, обращаться именно к «носителям языка».

Рождение мифа

Миф о «носителях языка» возник в России под действием комплекса неполноценности, который развился у россиян в постпетровский период во второй половине XVIII века и значительно усилился в первой половине XIX века. В то время ведущие позиции в науке (и в образовании) занимали иностранцы, преимущественно немцы. Вспомним «Горе от ума»: «Как с ранних пор привыкли верить мы, / Что нам без немцев нет спасенья!». Именно в это время Ломоносову приходилось доказывать императрице Елизавете Петровне, «Что может собственных Платонов / И быстрых разумом Невтонов / Российская земля рождать». Изучать западноевропейские языки, в первую очередь – французский и немецкий, стало модным.

И вот тогда появился спрос на учителей-«носителей языка», устремившихся из Франции в Россию, спрос на «настоящих» французов. Стремясь подражать аристократии, в семьях которой детей обучали языкам гувернантки, средний класс нанимал учителей по принципу «числом поболее, ценою подешевле». Русская интеллигенция была невысокого мнения об этих пришельцах: Чацкий называет гостя из Франции, восторженно принятого в Москве, «французик из Бордо»; Онегина учил «Monsieur l'Abbe, француз убогий». Эпитет «убогий» здесь не случаен: нередко работать преподавателями в Россию приезжали те, у кого за душой был единственный козырь – статус «носителя языка».

Порочность мифа

Современная языковая ситуация в России до боли напоминает ту, о которой столь критически отзывались представители интеллигенции XIX века: в нашу страну пришла вторая волна билингвизма. Только место французского теперь занял английский язык, и там, где в прошлом господствовало «смешенье языков: французского с нижегородским», воцарилась низкопробная смесь английского с неграмотным русским.

Между тем, однажды возникнув и утвердившись в русской традиции, псевдотермин «носитель языка» зажил своей жизнью. За рамками престижного статуса оказались все отечественные преподаватели, владеющие иностранными языками. Такое положение, конечно, выгодно в первую очередь самим «носителям языка», которые получают возможность эксплуатировать эту сферу деятельности, зачастую не обладая достаточной квалификацией: «У нас часто считается», – писал в первой половине ХХ века великий русский лингвист Л.В.Щерба (1880-1944), – «что, например, природный француз или немец является уже готовым преподавателем французского или немецкого языка, если только он имеет хотя бы некоторое общее образование. Это мнение – пережиток той эпохи, когда языкам обучались у гувернанток».

Падение мифа

Миф о привилегированном положении «носителей языка» был окончательно разрушен во второй половине ХХ века, когда писатели различных стран в поисках выхода на широкую аудиторию читателей стали использовать знакомые им иностранные языки: в колледжах Соединённого королевства и в США в последней четверти ХХ века вместо традиционных фамилий типа Graham Greene, Evelyn Waugh и Aldous Huxley зазвучали «экзотические имена»: Rushdie, Okri, Mo…

Получила развитие и франкоязычная «инокультурная литература». В 1990-е годы литературный облик Франции также начинают определять писатели с экзотическими для французов арабскими, вьетнамскими, славянскими, греческими и китайскими именами. Помимо нашего соотечественника Андрея Макина, среди лауреатов Гонкуровской премии последних десятилетий — выходцы из Марокко (Тахар Бенжеллун), Ливана (Амин Маалуф), Мартиники (Патрик Шамуазо) и многие другие.

Однако, справедливости ради, следует сказать, что наиболее благоприятные условия для развития «второязычного художественного творчества» возникли в Советском Союзе, где русско-национальный билингвизм всячески поощрялся уже тогда, когда на Западе писатели стеснялись творить на неродном языке. Достаточно вспомнить киргиза Чингиза Айтматова (1928-2008), абхаза Фазиля Искандера (р.1929), чукчу Рытхэу (1930 — 2008), беларуса Василя Быкова (1924-2003), азербайджанца Максуда (Мамед Ибрагим оглы) Ибрагимбекова (р. 1935) и многих других.

Может ли литератор писать на иностранном языке?

У скептиков, однако, возникает вопрос: может ли человек в полной мере овладеть иностранным языком? Языковая практика дает на это положительный ответ. Так, поляк Юзеф Коженёвский овладел английским языком уже во взрослом возрасте, и, тем не менее, стал классиком английской литературы (под именем Joseph Conrad).

Dan Tsalka приехал в Израиль в 1957, не зная ни слова на иврите. Десять лет спустя он приступил к литературной деятельности и стал популярным писателем.

Добавим сюда уже упомянутого венгерского англоязычного юмориста, который, признавая, что от акцента избавиться трудно, успокаивал своих последователей: «Помните, что писать по-английски гораздо легче, чем разговаривать, потому что вы можете писать без акцента».

Носитель языка – это тот, кто владеет языком

В результате западные лингвисты вынуждены были отказаться от идеализации так называемых «носителей языка» (native speakers). Об этом, в частности, в 1982 году пишет американский лингвист Ч.А. Фергюсен: «Лингвисты, в особенности в США, длительное время отводили особую роль тем, для кого язык является родным, как единственному подлинно легитимному и достоверному источнику сведений о языке … […] В действительности, миф (the whole mystique) о «носителе родного языка» и вообще о родном языке, следует спокойно изъять из арсенала мифов лингвистов о языке».

Прав и индийский лингвист: «Язык принадлежит тому, кто его использует, и у тех, для кого он родной, не может быть на него исключительной монополии» (A language belongs to whoever uses it, and it is not the sole property of its native speakers. Sridhar S.N. 1983). Пора и нам поверить в это. Настало время нашим специалистам избавиться от комплекса лингвистической неполноценности и понять, что «носитель языка» это тот, кто владеет языком. Разве нас в этом не убеждает творчество В.В. Набокова? Или он не был носителем английского языка?

Незадолго до своей кончины, вначале 1940-х гг., готовясь к перенесению серьёзной операции, которая, к сожалению, ему не помогла, Л.В. Щерба писал о необходимости готовить «публицистов, могущих писать на иностранных языках, переводчиков с русского на иностранные языки, преподавателей иностранных языков и т.п. При расширении наших международных сношений таких людей может понадобиться, в конце концов, очень много».

Л.В. Щерба и представить себе не мог, насколько расширятся наши международные связи в начале следующего века. Вот, к сожалению, уровень знания иностранных языков у нас оставляет желать лучшего, и нам предстоит еще много потрудиться, прежде чем мы сможем подготовить поколение молодых Набоковых.