Говорите по-русски
Русскую культуру захлестнула волна англо-русского двуязычия. Газеты переполнены словами, непонятными значительной части россиян: дистрибьютор, инвестор, инсайдер, интерфейс, консалтинг, фьючерс, саун-дчек, электорат, стритрейсер, байкер, рокер, ньюсмейкер, спонсор. Гостиницы, рестораны, кафе носят "заморские" имена: "Парк Инн", "Кемпински", "Коринтия Невский Палас". Новороссийское морское пароходство носит гордое название "ОАО "Новошип". Стало модно включать латинские буквы в русские имена: Nаташа, Dенис. Правда, первенство, видимо, следует отдать названию ресторана около Пяти углов - "XREN".
Для этого есть основания. Вместе с тем, для того чтобы разобраться в происходящем, имеет смысл обратиться к прошлому.
Дело в том, что мы испытываем влияние второй волны двуязычия. Первая волна - русско-французская - пришла в Россию в первой половине XVIII и продолжалась до начала ХХ века. Теперь мы лишь повторяем путь, который русский язык прошел в тот период.
Эталоном русской женщины того времени по праву считается пушкинская Татьяна Ларина, которая, как мы все знаем со школьной скамьи, была "русская душою" (гл. 5, IV). Правда, с русским языком у нее было не очень хорошо: "Она по-русски плохо знала, / Журналов наших не читала, / И выражалася с трудом / На языке своем родном" (гл. 3, XXVI). Во всяком случае, любовное письмо она написала по-французски, и автору пришлось его перевести. Впрочем, это неудивительно, поскольку знать французский язык полагалось всем "благородным" людям.
Произведения того времени пестрят "языковой чересполосицей". И все, конечно, помнят обилие франкоязычных вставок в "Войне и мире".
Правомерность включения в текст иноязычных слов подтверждается тем, что эта практика уходит в глубокую древность. Достаточно вспомнить последние слова Иисуса в Библии: "… возопил Иисус громким голосом: "Или, Или! лама савахфани!", то есть: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил!" (Мф. 27:46). Неудивительно, что этот "арамеизм" (родным языком Иисуса был арамейский) включается в большинство существующих переводов Библии.
Проблема, однако, заключается в том, что подобные вставки могут быть корректными, а могут быть результатом плохого знания иностранного языка. Эту "смесь французского с нижегородским" высмеивали литераторы. Поэт И. Мятлев (автор бессмертных строк "Как хороши, как свежи были розы…") в своей шуточной поэме "Сенсации г-жи Курдюковой" описал русскую "госпожу", которая во время поездки за границу написала о себе в книге для гостей: "Акулина Курдюкова - Рюс из города Тамбова - барыня проприетер - разъезжаю пур афер". Результатом этого жаргона и стали такие перлы русского делового языка, как "маржа" и "франшиза".
В настоящее время идет процесс заполнения "пустых клеточек" словаря русского языка теми англицизмами, которые необходимы для общения. Вспомним сетования Пушкина: "Но панталоны, фрак, жилет, / Всех этих слов на русском нет …". ("Евгений Онегин", гл. 1, XXVI). Идет естественный отбор нужных слов, и трудно предугадать, что останется через сто лет от всех этих стритрейсеров, байкеров и эйчаров. Так, упомянутое Пушкиным выражение du comme il faut в русский язык не вошло, а вот слово "вульгарный" прижилось, хотя поэт о слове vulgar писал: "Оно у нас покамест ново, / И вряд ли быть ему в чести" ("Евгений Онегин", гл. 8, XV - XVI).
Первая волна двуязычия в России была трудным испытанием для русского языка. Русская литература в то время только начинала заявлять о себе. Вспомним, что, когда Томский в "Пиковой даме" предложил бабушке принести русский роман, старая графиня с удивлением спросила его: "А разве есть русские романы?". Между тем именно XIX век стал Золотым веком русской культуры и дал ей Александра Пушкина, Федора Достоевского, Льва Толстого, Антона Чехова. Можно не сомневаться, что и на современном этапе русский язык "Вынесет всё - и широкую, ясную / Грудью дорогу проложит себе"… Пожалуй, не будем далее цитировать.