Инокультурная литература

Согласно Библии, изначально «На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1). Данное мнение поддерживается и учеными: «теория моногенеза» «в настоящее время представляется более вероятной» (Лингв. энц. словарь: Моногенеза теория), и хотя общение землян осуществляется в условиях многоязычия, есть основания утверждать, что центростремительные тенденции развития земной цивилизации способствуют возвращению к этому первоначальному состоянию. В частности, одним из факторов, работающих в этом направлении следует считать развитие в условиях глобализации «инокультурной литературы» усилиями писателей, которые в поисках выхода на более широкую аудиторию читателей используют не родные, а ведущие международные языки, в первую очередь – английский.

         В частности, во второй половине ХХ века внимание общественности привлекают англоязычные художественные произведения авторов с непривычными фамилиями, которые начинают завоевывать самые высокие награды. Pico Iyer в своей статье 1993 года пишет о подлинной революции. В колледжах в последней четверти ХХ века вместо традиционных фамилий типа Graham Greene, Evelyn Waugh и Aldous Huxley зазвучали «экзотические имена»: Rushdie, Okri, Mo... Он иронически добавляет, что присуждение литературной премии лицам с англо-саксонской фамилией уже стало аномалией. Появляется книга с характерным названием: B. King Literature of the World in English (1974). Так возникает литература, которая плохо вписывалась в известную парадигму и у которой не было (и до сих пор нет) своего наименования:  «Мы имеем дело с литературой, которая выходит за рамки общепринятых норм» (Мазанаев 1984: 12).

Отличительной особенностью этой литературы следует считать то, что (1) авторы писали не на родном, а на одном из международных языков, (2) предметом описания была, как правило, родная культура писателей. Будем называть «инокультурной литературой» произведения, в которых описывается иноязычная (внешняя») культура. Принципиальным отличием этой литературы, таким образом, от литературы привычного типа, адресованной своему читателю и выполненной в рамках «внутренней культуры», является вторичная культурная ориентация языка на иноязычную (внешнюю) культуру.

Вместе с тем, описание иноязычной культуры «новым» в литературе считать нельзя. Подобные произведения известны с древнейших времен от Геродота, Марко Поло и Афанасия Никитина и до И.Ильфа и Е.Петрова с их «Одноэтажной Америкой». Таким образом, надо разграничить два вида инокультурной литературы: «родноязычная инокультурная литература» - ИЛ (р), которую создают авторы, пишущие на родном языке, и «второязычная инокультурная литература», ИЛ (в), которая является результатом творчества тех, кто пишет не на родном (обычно, втором) языке. Мы сосредоточимся на последнем виде, ИЛ (в).

Изучение «второязычной инокультурной литературы» становится важнейшей проблемой интерлингвокультурологии, междисциплинарной лингвистической дисциплины, которая занимается изучением проблем культурной переориентации языка (Кабакчи 2007: 51).

Тот факт, что художественное произведение написано литератором не на родном языке, позволяло ставить под сомнение саму легитимность таких произведений. Специалисты стран «носителей языка» не спешили изучать литературу, авторы которой писали не на родном языке, и изучение новой литературы оставалось на периферии традиционных исследований (on the periphery of the traditional boundaries of English studies)  (Weir 1983: 307). На материале русского языка дагестанский лингвист Ш.А. Мазанаев пишет об умышленном умалчивании или непризнании русскоязычной ИЛ (в).

Действительно, долгое время бытовало мнение, широко распространенное, кстати, и сейчас, что только носитель родного языка может быть литератором, поскольку само понятие «носитель языка» для многих синонимично понятию «носитель родного языка». «Требования следовать нормам «носителей родного языка» (the native speaker’s linguistic code) звучали столь убедительно, что малейшее отклонение от этих норм воспринималось как языковая ошибка» (a linguistic aberration) (Weir 1983: 330)

Вторжение в литературу авторов, которые пишут не на родном языке, подрывало миф языковой исключительности «носителей языка». Впрочем, от такой трактовки в последнее время многие уже отказались, полагая, что миф о «носителе родного языка» как о единственно правильном образце этого языка уходит в прошлое (Ferguson 1982: vii). Более того, в новейшее время среди носителей многочисленных World Englishes преобладает мнение, что «язык принадлежит тем, кто его использует, и те, для кого он родной, не обладают на него монополией» (Sridhar 1983: 293).

Неудивительно, что до появления на литературной арене писателя Salmon Rushdie, включенного списком The Times за 2008 год в число "The 50 greatest English writers since 1945" под номером тринадцать, индийским англоязычным писателям было трудно публиковаться за рубежом. О трудностях преодоления комплекса лингвистической неполноценности второязычных писателей пишет в цитируемой выше статье Pico Iyer африканский второязычнй писатель старшего поколения Chinua Achebe: «Мы словно извинялись за наше творчество. Нынешние писатели этого не делают. Если нужно, они кричат».

Между тем, принципиальная возможность «второязычного» литературного творчества многократно подтверждается с древнейших времен. Достаточно вспомнить двух классиков античной литературной басни. Римский поэт I в. н. э. Федр, основоположник латинской литературной басни, был греком, писавшим на латинском языке, а греческий поэт II в. н. э. Валерий Бабрий, основоположник греческой литературной басни, был римлянином, писавшим на греческом языке. Эпоха глобализации способствует развитию билингвизма и мультилингвизма: «Независимо от определения этого феномена, «литературный билингвизм», безусловно, нельзя считать открытием современности» (not a totally modern phenomenon) (Diment 1993: 346)

Новейший опыт показывает, что литератором может стать человек, освоившим второй язык уже при жизни. Наиболее известный пример – поляк Юзеф Коженёвский, овладевший английским языком уже во взрослом возрасте, и, тем не менее, ставший классиком английской литературы под именем Joseph Conrad. Правда, до самой смерти он избегал публичных выступлений, стесняясь своего акцента.

Родившийся в Польше в 1936 году Dan Tsalka прибыл в Израиль в 1957, не зная ни слова на иврите. 10 лет спустя он приступил к литературной деятельности и снискал популярность, необычную даже для этой страны иммигрантов.

Дьердь Микеш (1912-87), родившийся в Венгрии, прибыл в Лондон в качестве журналиста для освещения Мюнхенского кризиса в командировку на две недели, но остался там на всю жизнь и стал популярным англоязычным писателем-юмористом под именем George Mikes. Признавая, что от акцента избавиться трудно, он успокаивал своих последователей: «Помните, что писать по-английски гораздо легче, чем разговаривать, потому что вы можете писать без акцента» (Mikes: 34)

Вместе с тем, необходимо заметить, что использование неродного языка в литературном творчестве не всегда означает сохранение верности родной культуре. Уже упомянутый Конрад не обращался к польской культуре, а, скажем, М. Шагинян – к армянской: «Видимо, в перечисленных случаях мы имеем дело со становлением писателя представителем другой национальности не только по языку, но и по всем остальным признакам духовной жизни» (Мазанаев 1984: 6).

Отмечается, что у многих второязычных писателей, писавших на английском языке, ничто в их повествовании не выдавало их инокультурность (Platt 178). Можно вспомнить и Н.Гоголя. Если, например, «Вечера на хуторе близ Диканьки» это блестящее произведение инокультурной литературы, то, скажем, в «Мертвых душах» или «Петербургских рассказах» уже нет и намека на украинскую культуру.

География англоязычной ИЛ (в) фактически охватывает всю планету. Это южно-африканский писатель Peter Abrahams (р. 1919), по книге которого The Path of Thunder (1948) многие поколения наших студентов учили английский язык на уроках «домашнего чтения»; нигериец Chinua Achebe (р. 1930), писавший стихи на языке игбо, а прозу только на английском языке; сборщица табака, новозеландка Keri Hulme (р. 1947); англоязычный писатель японского происхождения Kazuo Ishiguro (р. 1954), также включенный в список  The Times; плодовитый тринидадский писатель индийского происхождения V.S. Naipaul (р. 1932); Salmon Rushdie (р. 1947), родившийся в Индии, получивший образование в Мумбае и Англии, ставший известным после выхода в свет книги Midnight Children и приговоренный к смерти радикальными исламистами Ирана за его роман Satanic Verses,  и многие другие.

Получила развитие и франкоязычная ИЛ (в). В 1990-е годы литературный облик Франции также начинают определять писатели с экзотическими для французов арабскими, вьетнамскими, славянскими, греческими и китайскими именами. Помимо Андрея Макина, среди лауреатов Гонкуровской премии последних десятилетий — выходцы из Марокко (Тахар Бенжеллун), Ливана (Амин Маалуф), Мартиники (Патрик Шамуазо); африканская писательница Каликст Беяла (премия Франсуа Мориака и “Гран-при дю роман”); греческий писатель Василис Алексакис (премия Медичи); китайский диссидент Дэ Сижи (премия “Клаб Мед”); чешский писатель Милан Кундера; ирландский драматург и поэт Samuel Beckett (1906-89), после 1947 года писавший преимущественно на французском языке.

В трудностях «второязычного творчества» признаются практически все писатели. По словам Julian Green, англоязычного писателя, выходца из Франции, когда он переходил на английский язык, ему казалось: «я становился другим человеком» (McCormack 24). 

Многократно жаловался на неадекватность своего английского языка и В.Набоков, называя язык его литературного творчества во второй половине своей жизни “this second instrument … a stiffish, artificial thing … which conceal poverty of syntax and paucity of domestic diction.” (Beaujour 1989: 351)

         Неудивительно, что «второязычные» писатели находятся в постоянном поиске. По мнению Richard Bailey, писатели Amos Tutuola, Achebe, Gabriel Okara и многие другие пытались превратить английский язык в ярко выраженный африканский язык, сохраняя одновременно его ценность как средства международного общения (Bailey 71).

         Смешение языков и культур в личности одного, причем творческого, человека создает множество психологических проблем. Saul Bellow (1915-2005; Нобелевская премия по литературе, 1976) прибыл в США из России. Жизнь евреев и их идентичность были постоянной темой его творчества, однако ему не нравилось, когда его называли еврейским писателем. В новозеландке, сборщице табака, Keri Hulme, которую прославил ее единственный роман The Bone People, текла кровь маори, англичан и шотландцев. Писатель индийского происхождения, философ-буддист G.V. Desani (1909–2000), родился в Кении. Изгнанный революцией из России В. Набоков, ставший англоязычным писателем в США, но так и не полюбивший эту страну, никогда не порывал связей с русской культурой. Czesław Miłosz (1911-2004; Нобелевская премия по литературе за 1980 г.), владевший польским, литовским, русским, английским и французским языками, при самоидентификации раздирался началами литовской и польской культур, заявляя: "I am a Lithuanian to whom it was not given to be a Lithuanian." [Wkpd 25.01.2011] Русскоязычный писатель-абхаз (отец – иранец, депортированный из СССР) Фазиль Искандер (1929-) вообще считает, что со временем о национальности спрашивать будет нетактично.

         Судьбы этих писателей, оказавшихся между двух культур, порою складывались нелегко. Соотечественники упрекали их за то, что они предали родной язык и проституируют свой талант (‘whoring after foreign gods’), обратившись к чужому языку. Англоязычного писателя индийского происхождения Vikram Seth (р.1952), владевшего многими языками, соотечественники критиковали за то, что тот не писал на родном хинди [Wikipedia 12 November 2011]. С точки зрения таких критиков писать на чужом языке непатриотично, да и невозможно (Sridhar 1983: 293). Находились критики, которые высказывали мнение, что Василя Быкова нельзя рассматривать как белорусского писателя, когда он пишет по-русски (Гусейнов 397). В той же статье Чингиз Гусейнов рассказывает о том, как соотечественники русскоязычного писателя-азербайджанца Максуда Ибрагимбекова объясняли, почему на переводе его книги на азербайджанский язык не стояла фамилия переводчика: “Неудобно ведь писать, что произведение азербайджанского писателя является переводом на азербайджанский язык” (Гусейнов 400). Враждебно отнеслась к переходу В.Набокова на английский язык и русская эмиграция.

Советский Союз создал благоприятную среду для расцвета ИЛ (в), для перевода художественных произведений с русского на национальные языки и наоборот. Не случайно, этот Золотой век творческого билингвизма и перевода дал литературе таких русскоязычных писателей как киргиз Чингиз Айтматов (1928-2008), абхаз Фазиль Искандер (р.1929), чукча Рытхэу  (1930 — 2008), беларус Василь Быков (1924-2003), азербайджанец Максуд (Мамед Ибрагим оглы) Ибрагимбеков (р. 1935) и многих другие. После распада СССР ушла в прошлое и государственная политика в области национального двуязычия. Произведения «второязычных писателей» перестали печатать. Рытхэу даже собрался эмигрировать, и лишь при содействии Чингиза Айтматова его стали печатать в переводах за рубежом, а благодаря содействию губернатора Чукотки Романа Абрамовича издавать малыми тиражами, но лишь для этого региона. Русский язык  среди «второязычных литераторов» стал непопулярным, и следует ожидать в будущем бегства «литературных мозгов» в англоязычный мир. Впрочем, пример уже подал Андрей Макин.

Изучение языковых особенностей инокультурной литературы включает пестрый спектр лингвистических проблем, которые открывают широкие горизонты для исследователей.

В области интерлингвокультурологии необходимо исследовать все стороны адаптации английского языка в процессе превращения его во вторичное средство вербализации иноязычной (в нашем случае – русской) культуры (Кабакчи 1998, 2005, 2007, 2011).

Переводоведению предстоит всесторонне изучить ранее не исследованный вид переводческой деятельности («внутренний перевод»): адаптацию языка межкультурного общения в оригинальных (аутентичных) произведениях прямого межкультурного диалога, в ходе которого язык обращен в область иноязычной культуры (Кабакчи 2000, 2011).

На лексическом уровне становится необходимым изучение идиокультуронимов (культуронимов, закрепленных за специфическими

элементами культур; Кабакчи 2005: 166) – идионимов и ксенонимов, которые в своей дихотомии «свои идиокультуронимы» (идионимы) и «чужие идиокультуронимы» (ксенонимы) противостоят языковым реалиям и/или безэквивалентной лексике традиционного перевода.

На лексикографическом уровне – это изучение становления ксенонимического пласта лексики как объекта регистрации в словарях общего и специального типа. Примером пилотного ксенонимического словаря на базе англоязычного описания русской культуры может служить The Dictionary of Russia (Кабакчи 2002).

В рамках межкультурной коммуникации интерес представляет изучение картины иноязычного мира как противопоставление широко обсуждаемой в настоящее время языковой картине мира. Картина иноязычного мира исторически возникает в процессе вторичной культурной ориентации языка с адаптацией имеющегося словарного фонда в соответствии со спецификой внешних культур. Такая культурная переориентация языка становится возможной вследствие функционального дуализма языка (Кабакчи 2005).

В рамках вариантологии английского языка интерес представляет становление английского языка межкультурного общения (АЯМО), ориентированного в область русской культуры – АЯМО (РК), как специализированной разновидности этого языка (Kachru, Platt et al. 1984, Прошина; Кабакчи 1998).

На стилистическом уровне наибольший интерес представляют проблемы локализации («нативизации»: Kachru 1986: 130) английского языка в художественных произведениях ИЛ (в), т.е. совокупность различных стилистических языковых приемов, позволяющих передать специфику описываемой внешней культуры (Platt et al. 1984).

В рамках интерлингвокультурологической когнитивистики большой интерес представляют семантические процессы адаптации «полионимических» (универсальных) культуронимов при их ориентации на иноязычную культуру.

Для лингвистики текста важным представляется изучение различных жанров аутентичных описаний иноязычных культур с изучением их специфики, в особенности в сопоставлении с текстами, ориентированными на внутреннюю культуру.

         В рамках психолингвистического аспекта значительный интерес представляет изучение билингвокультурной личности автора ИЛ (в), вынужденного использовать неродной язык в приложении к родной культуре. Это несомненно потребует антропоцентрический анализ данного феномена.

Особый интерес представляет сопоставление обоих типов ИЛ: «второязычного» и «родноязычного» литературного творчества. В этом случае мы имеем дело с междисциплинарным аспектом, который включает в себя межкультурную коммуникацию, лингвистику текста, психолингвистику, проблематику языковых контактов и когнитивистику.

                   Как видим, инокультурная литература фокусирует целый ряд проблем, которые в условиях глобализации коммуникации землян требуют своего настоятельного решения.

***

БИБЛИОГРАФИЯ

Гусейнов, Чингиз, 1986. «Неисчерпаемые возможности и ‘грозящие опасности’», Художественный перевод. С.397-406.

Кабакчи В.В., 1998. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. – СПб: РГПУ.

Кабакчи В.В. 2002. The Dictionary of Russia. – СПб.

Кабакчи В.В. 2005. Функциональный дуализм языка и языковая конвергенция // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Ч.2. СПб. С.164-175.

Кабакчи В.В. 2007. Типология текста иноязычного описания культуры и инолингвокультурный субстрат // Лингвистика текста и дискурсивный анализ: традиции и перспективы. СПб. С.51-70.

Кабакчи В.В. «Инокультурная литература» и «внутренний перевод» (СПбГУ, 2011: в печати).

Лингвистический энциклопедический словарь. 1990. М.

Мазанаев Ш.А. Русскоязычная литература Дагестана. 1984. Махачкала

Прошина З.Г. 2007. Основные положения и спорные проблемы теории вариантности английского языка. Хабаровск.

Художественный перевод: проблемы и суждения. 1986. М.

Bailey R. 1991. Images of English. A Cultural History of English. Ann Arbor.

Beaujour E.K. 1989. Alien Tongues: Bilingual Russian Writers of the ‘First’ Emigration. – Ithaca: Cornell UP.

Diment G. 1993. “English as Sanctuary” // Slavic and East European Journal, 37 (3). Рp.346-350.

Ferguson Ch. A. Forward => Other Tongue.

Iyer, Pico "The Empire Writes Back". Time, 08 Feb 1993. Рр.50-55.

King B. (ed.) 1974. Literatures of the World in English. London&Boston.

Language and Thought. 1977. Ed.: W.C. McCormack, S.A. Wurm: The Hague – Paris.

McCormack => Language and Thought.

Mikes G. 1970. How to be an Alien. Penguin.

Other Tongue, The. 1983/ Oxford-New York.

Platt J., Weber H., Ho Mian Lian. 1984. The New Englishes. London.

Sridhar S.N. Non-Native English Literatures // Other Tongue, The. Рр.291-306.

Weir A.L. Style Range in New English Literatures // Other Tongue, The. Рp.307-322.

Кабакчи В.В. «Инокультурная литература» как объект лингвистического исследования / Studia Linguistica ХХ, Язык в логике времени: наследие, традиции, СПб, Политехника-сервис, 2011. – 317 с., с.212-221.